Проход по протоке оказался чересчур мелким, надувной катамаран то и дело задевал баллонами притопленные островки. Работающий винт подвесного мотора зарывался в иле и без устали косил стебли водорослей.

Взять на борт девять человек, четырех местный кат естественно не мог. Разделившись на две команды, сухопутную и водную, мы ринулись на перегонки к истокам Большого озера,  к реке Оленья.

От моря, Соленое озеро отделено земляным валом, намытым безудержными штормами при тесном содействии свирепствующих ветров. Неопределенное количество лет тому назад озеро являлось лагуной, куда беспрепятственно заходили киты и устраивали лежбища жирные тюлени.

На противоположном берегу острова виднелись брошенные казармы войсковой части. Смотритель Большого Шантара Анатолий Давыдюк поведал нам, с понятной только ему досадой, что здесь квартировались ПВО-шники. Относительно близкое соседство метеорологов и военных было на руку и тем и другим, выживать в таежной глухомани, вместе, куда проще.

К берегам озера сходятся покатые сопки, одетые в лиственнично-еловую тайгу. Прибрежные склоны опоясаны зарослями кедрового стланика, укрепленные непролазным ивняком. На галечных россыпях и кустарниковом кочкарнике зреет полезная брусника и безвкусная костяника.

Сочную бруснику можно собирать жменями, настолько ее много.  Пару раз к нам навстречу выходили медведи – косолапые хозяева Шантар. Но менее чем на триста, пятьсот шагов к себе не подпускали. Завидев нас они тут же бросались наутек и бесследно исчезали в чаще кедрового стланика.

Благодаря высоким приливам Охотского моря вода в озере солоноватая, пить ее не возможно, она отдает затхлостью и гнилью. Но через каждые сто, двести метров попадаются пресноводные ключи, так что с питьевой водой трудностей мы не испытывали.

Достоверно известно и частично проверено нами, что Большое озеро является богатейшим нерестилищем лососевых пород рыбы.

 В реку Оленья на нерест заходит огромная масса кеты и горбуши. Водиться кунджа - один из видов дальневосточных гольцов. Особой достопримечательностью является микижа – относящаяся к группе Тихоокеанской форели. Из-за малиновых полос по бокам микижи, ее прозвали генеральским ленком. Непосредственно в озере обитает красноперка или по-другому - угай, не редко попадается Тихоокеанская звездчатая камбала.

Подняться по реке Оленья на катамаране не позволила глубина обмелевших перекатов, пришлось разбить бивуак в месте впадения реки в Большое озеро. Нас окружала болотистая марь, в воздухе витал рвотный запах гнили. К вечеру ветер усилился и поменял направление. Свежий воздух облегчил нашу участь, развеял болотистые испарения и разогнал писклявых комаров. Отсиживаться в палатке не имело смысла, собрав под свое крыло единомышленников, я отправился на вечернюю фотосессию. Моделью в данном случае выступало само Большое озеро, окруженное сумеречной тайной.

На Соленое озеро невесомо и медленно оседала ночная пыль. Краснолицые облака замерли и более не тяготили взгляд своими бредовыми похождениями. Уснувший ветерок обессилено рухнул на поверхность озера и разлетелся легкой зыбью.

Золотистое солнце, перед тем как исчезнуть за горной долиной, припудрило озеро искрящимися блесками.

На второй день нашего пребывания у истоков Большого озера, была предпринята вылазка по реке Оленья. По характеру течения река строптива и своенравна, мощное течение сузившейся стремниной запросто сбивает с ног. Бесчисленные повороты доводят до такого состояния, что уже не можешь определиться, в какой части света находится отправная и конечная точка маршрута. Благо, что залесенные сопки служили хорошими и надежными ориентирами.

Река переполнена нерестящейся горбушей, стремительная рыба черными торпедами проскальзывает между ног, и уноситься в синюю глубь. Уподобившись неподвижной статуе, замечаешь, как к тебе подходит осторожная стайка горбуши, грациозно виляя спинными и хвостовыми плавниками.

Иных участников нерестилища, уставших бороться с мощным напором воды, мы что называется, брали голыми руками, обессилившая рыба не сопротивлялась. Сделав пару снимков, мы отпускали ее обратно в реку.

На песчаных барханах, отмеченных волновыми рисунками, отпечатались косолапые лапы с острыми когтями. Где-то за поворотом реки слышался хруст ломающихся веток, потревоженный хозяин тайги не искал с нами встречи и предусмотрительно прятался в густом чипыжнике.

На берегу, в примятой траве валялась изглоданная острыми клыками рыба. Остатки незавершенной трапезы были видны повсюду, очевидно, здесь орудовал целый клан таежных удальцов.

По словам А.Ф. Миддендорфа посетившего эти края в 1844 году, - «Без медведей, без натоптанных ими троп, едвали можно было человеку пробраться через чащи лесистого Охотского края». И поэтому, шутил он – «Медведи являлись там своеобразными проводниками культуры».