Изумрудные россыпи Охотского моря.

Швартовочные канаты смотаны и покоятся до следующей встречи с берегом в носовых шкертах. Походный скарб уложен. Раздутые рюкзаки и  личные вещи надежно привязаны к леерам и укрыты от мокротной сырости непромокаемым тентом. Мысли отпущены в свободный полет по бескрайней равнине Охотского моря. Пронзая плотный туман, они уносятся на сотни километров вперед, рождая в сердце симптомы нервозного ожидания. Всепоглощающий туман облепил мачты и повис на обездвиженном флаге, ретушируя четкие переходы трехцветия и размывая крестное сочленение Андреевского флага. Мутное солнце изменило принципам возрожденного ликования и подсвечивает рассеянным излучением взлохмаченную туманность.

Прошло три часа с момента выхода яхты в открытое море. Где-то там, позади кормы в пенном следе кильватера остались прощальные возгласы  чаек и грустные взгляды рыбаков артели «Сонико», вынужденных отстаиваться в бухте до полного прилива. В устье реки Тыль, где мы взошли на борт двухмачтовой яхты «Ники», небольшие сейнера и катера во время отлива полностью ложатся на грунт. Глубоководная бухта превращается в заиленную лужу, по которой можно прогуливаться в коротких резиновых сапожках. С наступлением дневного прилива полутораметровая осадка «Ники» позволила нам одним из первых покинуть побережье Удской губы и лечь на курс к сокровищнице Охотского моря  - Шантарскому архипелагу.

карта Шантарского архипелага.

Часы подлинного восторга, проведенные на крохотной палубе яхты, вскоре окрасились удручающими оттенками морской болезни. Отголоски Тихоокеанского шторма теребящие «Нику» за цельнометаллический корпус передаются измученному телу раздражающей вибрацией и неприятными позывами в области живота.

Шероховатым и влажным языком туманная муть облизывает лицо, заползает подворотник, выстуживая спину и грудь. Клубы туманной серости ограничили видимую перспективу, и мы идем в полном неведении своего истинного пространственного положения. Мутновато-бурые всплески неспокойного моря указывают на то, что мы следуем вблизи берега, где приливно-отливные течения очень сильны и подымают донный ил.

Вечно улыбающийся капитан Алексей Лобанов на наши тревожные расспросы - «Где же мы все-таки находимся, и не сбились ли мы с намеченного курса?» беззаботно смеется, указывая на путеводную стрелку безошибочной навигационной системы «GPS».

Небрежно, придерживая одной рукой длинный румпель, он неожиданно бросает его, склонившись над приборной доской, и тут же неистово крутит им влево, вправо, доставляя массу неудобств разношерстной публике собравшейся на крохотном пяточке кормы. Нас, неопытных моряков успокаивает лишь одно, что скорость «Ники», семь узлов, это не показатель для современных скоростных катеров и океанских яхт. Зная об этом, наш капитан с величайшим облегчением перепоручает управление судном любому, кто пожелает почувствовать себя просоленным морским волком.

Устав от изнуряющего тумана и болезненного озноба, ищу спасение в кают-компании. Сдвижной лючок и распахнутые настежь дверцы открывают узкий проход в темное пространство, сжатое со всех сторон малыми габаритами. Миниатюрная бар-стойка, камбуз с газовой конфоркой, жесткие диванчики на пять лежачих мест, стол-ласточка, наглухо вмонтированный в пол это все то, что составляет сущность тесной кают-компании.

Кают-компания - походная обитель морских скитальцев, ставшая для нас вторым домом. Родное пристанище, где на протяжении всего похода будут готовиться скудные обеды, основанные на опостылевшей тушенке и гречневой крупе. И в то же время место слияния возвеличенной музы и пытливых умов, дарующих ленивому миру созерцателей крупинки истинной мудрости, записанные в походных дневниках.

Выдерживая лирический настрой пробираюсь через дремлющих соплеменников к своему лежачему месту. Беру заранее приготовленную тетрадку и изливаю на ее чистые страницы накопившийся ворох состоявшихся мыслей и фраз, утонченных поэтическим слогом.

Печальные туманы заполонили пространство Охотского моря и перекинулись на истерзанные, скалистые берега материковой суши.

Останцы на фоне острова Сухотин, Лебяжья губа.

Бездействие прокисшего неба не повлияло на возмущенное дыхание моря. Прилив усилился, обретая всепоглощающее превосходство.Взбешенные волны с отчаянным рвением бились в податливый берег и откатывались обратно в море белой пеной смерти. Казалось, что наступил апокалипсис и мир исчезает в пучине судьбоносных вод. И только венценосная Ника назло беспутному року противостояла насильственной стихии, убеждая нас в том, что где там за пределами туманов существует крохотный уголочек счастья, надежно упрятанный от посторонних взглядов.

Окрыленная Ника, пропитанная духом победы, несла обреченных скитальцев к новым граням познания. И возбужденные очевидцы тревожных перемен с опаской вглядывались сквозь туман на подводные рифы, останцы и кекуры.

Локоть товарища не вовремя ударяет в бок и выводит из состояния поэтического транса, на меня со всего маха обрушивается непереносимая реальность. Сбивает с жизнерадостного ритма скачущая в агонии яхта. Давит низкий потолок, вызывая панические признаки удушливой клаустрофобии.

Через забрызганный иллюминатор проглядываются темные волны, заливающие круглое стекло. Порою, девятый вал самый неистовый, самый мощный топит круглый глазок под водой. Кают-компания погружается в непроглядный могильный мрак. Становиться не по себе, хочется вырваться наружу, к свету, к воздуху, к открытым небесам, но, увы, и там, на палубе нечем тешить расхандрившееся настроение.

Над головой нависает глубокая полка, протянувшаяся вдоль всего борта. На краю, среди скрученных трубой лоцманских карт и графиков приливно-отливных течений замечаю глянцевую обложку неизвестной книги. Титульный лист голосит жирным шрифтом и зрелищной фотографией острозубого кекура о Шантарском архипелаге. И вот тут ко мне приходит прозрение, я осознаю, что начало предстоящему контакту с Шантарами уже давно положено и без моего участия. Желанный и неизведанный мир давно открыт, существование островных аборигенов ставится под сомнение.

  С лева на право В.Черняев, А.Марчук, А.Букреев.

Что ж, будет весьма интересно узнать мнение предшественников, сумевших отыскать для цивилизованного сообщества изумрудные осколки Охотского моря. А нам, последователям великих свершений, предстоит теперь открывать их заново, опираясь на современное видение мира - все той же общности закоренелых обывателей.

Шантарский архипелаг - группа островов расположенных в западной части Охотского моря у входа в Тугурский залив. Географические координаты 136⁰ в.д. и 53⁰с.ш. В составы архипелага входят острова: Большой Шантар, площадь территории - 1790км.², Феклистов – 400км.², Малый Шантар  - 112км.², Беличий, Прокофьего, Птичий, Утичий и другие, всего пятнадцать больших и малых островов.

На выходе, у импровизированной барной стойки находиться буфет, на его дверце наклеена географическая карта России. Всматриваюсь в неё, едва справляясь с затененной сумеречностью кают-компании. Провожу зрительную прямую от Шантарского архипелага на запад и открываю для себя, с особой патриотической гордостью, что острова лежат на одной параллели с Москвой. Приятно осознавать, что ты нога в ногу шагаешь по планете с самодостаточными жителями первопрестольной, и при этом не ощущаешь душевного дискомфорта.

Удивляют и масштабы Шантарского архипелага. Площадь территории острова Большой Шантар равна площади такого европейского государства как Люксембург.  Да!… Не перевелась еще Русская землица  – бескрайняя и необъятная ширь.

Несмотря на широтное совпадение с центральной частью России контраст ощутим и не вызывает сомнений. В отличие от урбанизированных городских агломератов, береговые зоны Охотского моря выглядят как одни из составляющих лунных пейзажей, выраженных скальными фрагментами, облаченными в мантию мистических туманов.

На этом отличительные признаки не заканчиваются, они снежным комом, сорвавшимся с крутой горки, обрушиваются на тебя, смывая с глаз плену однобокого познания мира. Ты понимаешь, что все самое лучшее, случившееся с тобой до этого момента – прелюдия, перед вступлением на стезю красоты и блаженной гармонии.

С палубы доноситься счастливый женский крик, несущий в себе множество эмоциональных оттенков самовыражения нежных и чувствительных натур. Возможно, кто-то и злорадствует по этому поводу, признавая, что женщина на корабле, это повод к несчастью или непоправимой беде. Лично я, в эту примету не верю, отдавая себе, полный отчет в том, что нашей яхтой правит мужественный капитан, выдержанный на неистовых штормах и лоцманской науке.

Полусонные братья по партии первооткрывателей бросаются, как и я, к узкому выходу, застегивая на ходу непромокаемые ветровки и плащи.

Отголоски далекого шторма утихомирили свой яростный пыл, пенные шапки закрученных гребней исчезли. Поверхность моря покрылась покатыми водяными барханами. Яхта обрела курсовую устойчивость и нацеленной стрелой режет забортную воду на две составляющие половинки одного целого. Туман рассеялся. Мохнатые облака оторвались от моря и приподнялись, частично открывая безнадежно удаленный горизонт. Мутная вода предательски ощетинилась водоворотами. Противоборствующие течения взлохматились стоячими волнами  – сулоями.

В двадцати метрах слева по борту топырищится подводная скала, покрытая глянцевой смолью. Недружелюбное волнение моря с периодической точностью окатывает ее буровато-желтой водой. Скальный останец скрывается под водой, заходясь желтой пеной бешенства, и тут же выныривает, устрашая кривыми и обломанными клыками.

Яхта резко клониться на левый борт и уходит вправо, избегая  губительного кораблекрушения. Внутри все сжалось, сердце замерло, шестое чувство подсказывает, что смертельная опасность близка и встреча с ней неизбежна. В мыслях отдается предупреждающее напоминание, недавно вычитанное в книге о Шантарском архипелаге.