Многоголосый табор белокрылых чаек, уловив первые поползновения отступающего моря, перекочевал на обширную, заиленную косу. Устья рек Якшина и Большого Анаура разошлись, образовав огромный песчаный плацдарм. Лазурное море отпрянуло от наивысшей точки стояния воды почти на километр.
Чайки ринулись к отливной волне, выискивая пристрелочным взглядом мелких рачков, червей, бычков и молодь камбал. Грандиозный по числу приглашенных гостей, пир, удался на славу. Заиленная коса покрылась ватно-белым покровом, голосящего на все лады шумного табора.
Не вдалеке, поверх густой и сочной травы виднеются радиомачты, значит, до метеостанции осталось не так уж и много. Разрезая болотниками тугие колоски и стебли пышного разнотравья выходим прямо к яхте.
К нашему изумлению, то, что открылось перед глазами, ни как не вписывалось в обобщенное представление о мореходной науке. «Ника» полностью обсохла и стояла на килю, уткнувшись левым бортом в сползающий береговой галечник. Одна из мачт вязалась посредством каната к шестигранному лому, вбитому в землю. Тем самым яхту подстраховывали на случай опрокидывания в углубленное дно измельчавшей реки.
Морская вода ушла из бухты, некогда глубокая гавань превратилась в сточную канаву. Мелкий ручек, именуемый Большой Анаур, трясся перекатами по мутной грязи и разливался лужами-озерцами. С каждой прожитой минутой Шантарский архипелаг открывался нам заново, и нес в себе целую кипу познавательной информации.
Приливы в Охотском море неправильные, полусуточные, в течение лунных суток наблюдаются два полных и два малых стояния воды. За шесть часов приливная волна подходит к Шантарам с востока и северо-востока.
У северного побережья Большого Шантара скорость течения составляет 2-3 узла, по мере прохождения прилива между островов она доходит до 8 узлов. Колебания приливов варьируются от 5 до 8 метров.
Лежбище тюленей, Петровская коса.
Три счастливых и безоблачных дня проведенных на метеостанции подарили нам дружбу с настоящими мужчинами, бросившими вызов непокорной природе Шантар. Нами было тщательно исследовано побережье губы Якшина, вплоть до мыса Скалистого, удаленного от метеостанции на пятнадцать километров. Отснята уйма захватывающих сцен из жизни морских обитателей. И в конце третьего дня встал насущный вопрос – «А что же дальше? Чем еще может удивить Шантарская страна грез?»
Анатолий Давыдюк заинтриговал нас рассказом о Большом озере, местные, в лице работников метеостанции называют его Соленым. Озеро находиться в северной части острова, достичь его можно несколькими, разнящимися друг от друга маршрутами. Пеший маршрут предполагает переход через пятисотметровый перевал и далее по заболоченной мари выход в долину реки Оленья, которая впадает в Соленое озеро. Но пятидесятикилометровая дистанция ни всем, а точнее ни кому не пришлась по вкусу.
Тогда совместный консилиум путешественников постановил – добираться до озера морским путем. В качестве средства передвижения выступила наша неизменная победительница, надежда и опора, божественная «Ника».
Нам предстояло обогнуть мыс Радужный, войти в пределы Северного пролива, находящегося между островом Феклистов и Большой Шантар. Отметиться девяностоградусным поворотом на мысе Северном и с запада, подойти к протоке соединяющей Большое озеро с Охотским морем. Впереди нас ожидала увлекательная морская прогулка длиною в сто шестьдесят километров.
Коллектив свободных охотников за зрелищами увеличился, на борт яхты взошли Анатолий Давыдюк и его верный спутник восточносибирская лайка по кличке Арго. Про смелого Арго уже при жизни ходили легенды, по словам хозяина, смелый пес не раз выручал его при встречах с медведем шатуном.
Солнце улыбалась нам беззастенчивой и радостной улыбкой. Скалистые берега острова Феклистов и Большого Шантара нахлобучили на себя мохнатые шапки кучевых облаков. Невозмутимо покойный туман, поддавшись движению холодных воздушных масс, расслоился, вытянувшись белесыми линиями. По распадкам и ущельям клубился невесомый пар, пригретый солнечным теплом. Северный пролив в буквальном смысле слова дышал, вспучиваясь водяными барханами. У оконечности Большого Шантара показался свинцово-синий грозовой фронт.
Черные спинные плавники двух касаток очертили яхту кругами смерти. Хищные киты с пристрастием выбирали очередную жертву для предстоящей молниеносной атаки. Проследовав за яхтой с получаса, они скрылись в голубой бездне, двуногие незнакомцы пришлись им не по вкусу. У касаток оказались другие интересы, икряная кета, горбуша и жирные тюлени – вот их щедрое поле деятельности.
Тюлени-водолазы попадались нам довольно часто, влекомые животным любопытством, ластоногие, подплывали к нам на разумно-деликатную дистанцию и на рукопожатия не претендовали.
Через семь часов яхта подошла к мысу Северному. Море предалось штормовому волнению, и посылало пенные гребни в фанатичный бой с островными твердынями. Берег был совсем рядом, мы слышали гудящий грохот дробящихся скал и затяжной вой свирепого ветра.
Соблюдая очередность, я заступил на вахту. Удерживая двумя руками тяжелый румпель, я четко следовал указаниям посуровевшего капитана.
Едва мы обогнули мыс Северный, на яхту обрушился свистящий и устрашающий шквал. Волны вздымались так высоко, что терялся из виду скалистый берег. Шпигель дырявил набежавшую волну, и шипящая пена окатывала палубу. Лицо и руки пропитались соленой влагой и зудели, их жгло порывами смертоносного вихря.
Бесстрашной Нике становилось все трудней и трудней сопротивляться взбалмошным ветрам, несущимся по меридианной дорожке с северного полюса земли. Огромные волны бесновались за бортом, как будто их специально подстегивали плетью, шторм обретал зловещие контуры урагана, он стал неистовым и насильственным. Безумные ветра завывали голосами смерти и отчаянными криками гибнущих грешников.