Прощай, оружие!
Прощай, оружие!
…И нету горестнее сцены,
Чем безысходный тот дуэт –
Чем мать, что преклонив колени,
Целует каменный портрет.
15 февраля 2017 года Россия отмечает двадцать восемь лет со дня окончательного вывода советских войск из Афганистана. К теме этой войны, именно этой, а не, скажем, Великой Отечественной, изначально относились неоднозначно, как в мире, так и в Советском Союзе. В то время громкое неосторожное суждение о происходящем в Афганистане могло обернуться криминалом. Матери призывников, верующие и атеисты молили бога, лишь бы не Афганистан! Прятали слезы в краешек платка.
А сыновья, опьяненные безудержной силой молодости, пронизанные крепким духом патриотизма, шли выполнять свой «интернациональный долг». Та война определила ему такое название. В воздухе витал и романтический дух неизведанных приключений, требовала выхода и применения нерастраченная молодая энергия…
Молодые парни, прошедшие через это пекло, а ныне зрелые мужчины, «афганцы», как правило, неохотно говорят о себе, о событиях тех дней. Их можно понять: «переоценка ценностей», случившаяся с развалом Советского Союза, сформировала новое, прямо скажем, не лестное общественное мнение об афганских событиях, задевая воевавших рикошетом, а иногда и попадая точно в цель. Но в чем же повинны люди, воины?! Они давали свою оценку происходящему, имели право на собственное мнение, но права измены Родине – нет. Солдаты выполняли приказ, свой долг перед Отечеством. Иногда по самому дорогому счету, цена которому - жизнь. И тогда эта молодая жизнь возвращалась домой в облике печально известного «груза-200». Упоминание об этом и сейчас приводит в дрожь и сжимает душу холодом. С каким же сердцем провожали матери своих сыновей в армию?!
А сколько из вернувшихся на родину парней остались навечно покалеченными душой и телом! Но нередко вместо понимания они могут слышать в свой адрес равнодушно-раздраженное: «Я вас туда не посылал!» Ненужная война – отвергнутые герои? Выбитое из колеи поколение?
Думаю, нет оснований сомневаться в том, что в народе укрепилось правильное понимание и позиция в «афганском вопросе». Мы склоняем головы перед памятью погибших и перед мужеством тех, кто остался жить. «Афганцев» не так много, и они, разумеется, рассредоточены по всей стране. Как сложилась послевоенная судьба этих парней «на гражданке», как и чем они, зрелые люди, живут сейчас, о чем думают, о чем мечтают?
В Хатангском поселении проживает всего два участника военный действий в Афганистане. Сергей Федосеев – житель поселка Новая, добраться до которого не так просто. Андрей Дрокин работает слесарем в Хатангсом МУП «ЖКХ». Я не знала, как сложится наша беседа с Андреем Валерьевичем, предполагала всякое. Но впечатление от общения осталось самое приятное. И теперь вижу свою задачу в том, чтобы донести это мнение до читателей.
На интервью Андрей (по его просьбе называю его без отчества –«слишком официально, не привык!») согласился сразу и без кокетства. С первых слов стало ясно, что этот человек не станет юлить и запираться. На все вопросы четко и ясно - «да –да», «нет- нет!». Такому и сам не соврешь! И «лапшу на уши не повесишь».
Андрей рассказывает просто и легко. Родился, вырос, окончил школу в Перми. С детства серьезно занимался спортом, а именно, лыжами. Настолько серьезно, что старших классах оказалось в ущерб учебе. Но что было, то было: в «круглых» отличниках ходил только до шестого класса. Вспоминая школьные годы, Андрей удивляется: «Современные школьники зовут друг друга, выйдешь, мол, гулять? У нас не было понятия «гулять», было другое – бегать. Пошли бегать! И бегали по два-три часа в день. Так, что тренировки занимали достаточно много времени, на качественную учебу уже не хватало». Надо думать, отсюда и хорошая физическая подготовка, подтянутость, присущие Андрею Дрокину и сейчас.
В армию призвался в неполных девятнадцать в прекрасном городе Алма-Ата. Этот ключевой день случился 17 октября 1979 года. Определили в погранвойска. Назначением остался горд и доволен, поскольку есть мнение, что сюда, в так называемый «Щит Родины», отбирались лучшие – и по физической подготовке, и по морально-нравственным качествам. Новоиспеченные пограничники получили назначение в Мургабский пограничный отряд – самый высокогорный погранотряд мира. Они тогда еще не знали, что многие из них войдут в состав мобильной группы, сформированной для выполнения специальной миссии в Афганистане. Это станет известно и случится потом.
А сейчас они, молодые, здоровые, жизнерадостные, ехали в железнодорожном вагоне, следуя к месту назначения. В Ферганской долине, где встречаются горные хребты, загадочные, величественные и прекрасные -Памир и Тянь-Шань. есть станция Гюльча. Там довелось им задержаться на двенадцать суток. И там впервые перед «салагами» афганская война слегка приоткрыла свое лицо – они встретили десантников, возвращавшихся с Афганистана.
Андрей вспоминает: «Они были всего на год, на один год, старше нас, но нам казались этаким «мужланами» - очень взрослыми, умудренными опытом, наученными жизнью. К нам они относились с некоторым высокомерием и небрежностью, не допускали никакой фамильярности, хотя мы помогали им в выгрузке-погрузке и других работах. Там же впервые встретились с «грузом-200». Мы смотрели на них, как на пришельцев из другого мира, и нам хотелось (и поскорей!) туда, откуда они вырвались. А выдержавшие вчерашний бой десантники небрежно бросали через губу: «Не лезьте! Пехота!»
В Мургабе задачи новоприбывших разделились: часть из них осталась на заставе охранять рубежи Родины, из другой половины пополнения, «из самых отчаянных», сформировали мотоманевренную группу (ММГ). Это, как объяснил Андрей, мобильная группа горного базирования. Она была предназначена для выполнения определенных локальных боевых задач на территории Афганистана. Пограничные погоны сменили на общевойсковые. В ускоренном темпе прошли учебную подготовку по стрельбе из разных видов оружия. Стреляли очень много, все дни напролет. Молодым воинам хотелось поскорей заняться «делом». Группа, сформирована из самых способных и сильных парней. Вообще считалось, говорит Андрей, что новобранцы-«зимники», то есть осеннего призыва, более крепкие, надежные, сильные – они доминировали в армейской службе.
Через два месяца после призыва, 20 декабря 1979, через полгода после начала военных действий, мобильная группа пересекла границу с Афганистаном. Отряд, состоящий из ста двадцати пяти здоровых парней, полный сил, энергии, радости жизни. Все происходящее воспринималось, как захватывающий приключенческий фильм, пропитанный романтикой и суливший интересное развитие событий. Солдат разделили по группам: каждая специализировалась в определенном виде оружия, в соответствии с максимальным его освоением новобранцами. Андрея определили пулеметчиком. Пулемет Калашникова стал его верным попутчиком в чужой стране, более, чем на два года.
Смысл пребывания на территории Афганистана заключался в выполнении приказов. Умение стрелять использовалось по максимуму. Жили все два года в полевых условиях. Часто даже без палаток, главное – спальники. Впрочем, на бытовые условия не обращали внимания, говорит Андрей, это стало образом жизни, ко всему привыкаешь. Я люблю жизнь, говорит он, нужно уметь радоваться каждому дню, зеленому стебельку, солнечному лучу: где стоишь, там и родина твоя, там и радуйся жизни! Быт, дело третье, самое главное – была настоящая мужская дружба, взаимовыручка, было горнило, в котором обнажалось на поверку все твое нутро. Было бы неправдой утверждать, что не было страшно. Было страшно, и очень! Были горькие проводы на Родину павших товарищей. Были разочарования в сослуживцах из-за проявленной ими слабости. Но, если тогда это осуждалось со всей силой армейского, мужского максимализма, то никто никогда не вспомнил об этом потом, никого не упрекнул позже, по возвращению на родину. Да и как винить этих мальчишек?! Многие из них и сейчас смотрят на родителей взглядом, навсегда застывшим на фото.
По большому счету, рассказывает Андрей, никто не прятался, никто не сбежал. Раненые после лечения в госпитале рвались и возвращались в часть, к своим ребятам. Никогда не думали о том, что убьют, что каждый день может стать последним. А я, комментирует Андрей, и вообще по жизни везучий, сколько раз был от смерти на волосок, а все – мимо, выкарабкивался. «Да и как я могу умереть, если я в своей жизни еще моря не видел?!»
Что двигало людьми? Не задумывались. Просто выполняли приказ, отдавая интернациональный долг. Где-то впереди маячила «зация» (это краткое определение прижилось вместо громоздкого термина – «демобилизация»), долгожданная встреча с родными. Чтобы приблизить этот миг, готовы были идти под пули.
Наконец наступил день, когда Андрей смог сказать своему, ставшему родным, пулемету: «Прощай!» 21 февраля 1982 года поредевшая группа особого назначения пересекла границу в обратном направлении. Те же солдаты, те же имена и фамилии, но люди другие! За два года они прожили огромную, емкую жизнь.
Первый город, встретивший их в своей стране – таджикский городок Хорог. Родина! За это мгновенье, когда так пронзительно ощущаешь, какая же она своя, действительно, до боли родная, как она тебе дорога, можно все отдать. «Я верю, - говорит Андрей, - в то, что землю целуют. И, если мы не сделали этого, то только потому, что каждый боялся обнаружить свою слабость. Стеснялись перед товарищами выплеснуть наружу искренние, переполнявшие нас до краев чувства. Не надо стесняться! Разве это стыд – любить свою Родину, землю свою родную и признаться в этом?! Мы прятали глаза, отворачивались, стараясь незаметно смахнуть слезу, черпали землю и согревали ее в ладонях, любовались ею, упивались ее запахом. Вроде те же горы, что и остались за спиной, та же зелень, тот же воздух и те же красоты. Но эти – свои, родные! Своя вода в озере, в которое окунулись, свои люди, другая спокойная атмосфера».
Андрей позволил себе расслабиться, только переступив порог родного дома. Это случилось 8 марта, через две недели после демобилизации. Здесь уже никто не сдерживал своих чувств и эмоций. Домой о действительном месте службы солдаты не писали. Письма шли с описанием однообразных армейских будней, о красотах чудных, удивительных гор и прекрасного города Алма-Ата. И сейчас, когда открылась истина, матери стало плохо. Бедные наши матери, все же оправданно то, что на свете существует такое явление, как «святая ложь»!
…Постепенно с армейской колеи жизнь влилась в русло «гражданки». Было всякое. В конце концов судьба на север привела. С бывшими сослуживцами связь постепенно сошла на нет. У каждого своя жизнь, свои заботы, но помню всех, сказал Андрей, - молодыми, горячими, такими, какими остались в памяти начала восьмидесятых.
О своей участи Андрей Дрокин не сожалеет, не скулит. Будь выбор, наверное, повторил бы этот же путь. В любом случае, армию считает отличной, незаменимой школой. Да, там доброта переплетается с жестокостью, рядом соседствуют верность и предательство, трусость и самопожертвование. Именно в армии, считает Андрей, молодой человек может укрепится в выборе своих жизненных позиций; научится различать белое и черное, разбираться в людях.
Самому Андрею это удалось. Трудно сказать, что доминирует в формировании его как личности: армия, школьное ли воспитание или другие причины, но несомненно, он – личность, яркая и неординарная. Он не разочарован жизнью, людьми, не потерял веру в доброе, тонко чувствует прекрасное, несмотря на всю свою внешнюю грубоватость и некоторую резкость в суждениях. Он не строит заоблачных замков, но стремится к реальным целям. Он не витает в облаках, но умеет мечтать. Он не просто любит, но ценит жизнь и живет – сегодня, сейчас, сию минуту.
Н.Ковальчук