Сотрудничество с В.Шелковниковым
Хатанга.РФ сотрудничает с Валерием Шелковниковым.
Выражаем благодарность Валерию Георгиевичу Шелковникову за предоставляемый материал. Надеемся и в будущем мы будем публиковать его интересные статьи на нашем ресурсе.
ГРАЖДАНСКАЯ АВИАЦИЯ № 1- 2013 г.
Главный редактор А.Т. – ОК!
РАКУРС 10909
УРОКИ АНГЛИЙСКОГО
Валерий ШЕЛКОВНИКОВ,
президент Международного консультативно-аналитического агентства
«Безопасность полётов»
Как случай изменил отношение к изучению авиационного английского
Шестидесятые годы прошлого столетия... Я перевелся из аэропорта Хатанга на должность диспетчера управления воздушным движением в ленинградский аэропорт «Шоссейная» (так раньше называлось «Пулково»). Заканчивается моя стажировка на пункте «Подход». В смене одни знаменитости. За пультом диспетчера «Посадки» - дважды Герой Советского Союза, генерал-майор Евгений Петрович Федоров. За пультом диспетчера «Круга» - Герой Советского Союза Василий Николаевич Харитонов. На диспетчерском пункте «Подход» - Константин Розенштейн, полковник, бывший командир истребительного полка. Это он настойчиво стажирует меня, не прощая ни малейшей ошибки или неточности. Его можно понять – ветеран настроился на отпуск и готовит себе преемника.
Начало ночной смены, великолепная весенняя погода. Руководитель полетов (РП) Давид Филиппович Гудкович, в прошлом известный пилот гражданской авиации, долго выясняет в Центральной диспетчерской службе Министерства гражданской авиации, планируются ли в Ленинград иностранные рейсы. Наконец, Москва выдает: «На запасной в Ленинград иностранные рейсы этой ночью не планируются. Нет ни рейсовых, ни чартерных».
Информация вдруг почему-то становится исключительно важной для переводчицы Валентины. Она слезно просит отпустить ее домой. Клянется, что она «дома, кажется, утюг не выключила, только проверит и мигом вернется на такси». Сбивчивая и одновременно взволнованная просьба возымела действие – РП отпускает ее при условии, что «одна нога там, а другая уже здесь». Валя мигом срывается домой. «Мужу капут», - бросает фразу кто-то из умудренных жизнью.
Сейчас кажется невероятным, чтобы диспетчеры вели связь с иностранными экипажами через переводчиков. Это недопустимо – ибо потерял секунду в контуре пилот-диспетчер с интенсивным движением и жди беды. Но тогда, почти 50 лет назад, никто из наших диспетчеров УВД не имел допуска к ведению радиосвязи на английском языке, хотя Ленинградский аэропорт и считался международным. В каждой смене были переводчики (переводчицы), которые передавали информацию и указания диспетчеров пилотам иностранных самолетов.
Продолжается обычная работа. Мне, молодому диспетчеру, начинающему работать в крупном аэропорту, большая честь быть в команде со столь именитыми коллегами. Пилоты всегда уважали ленинградскую службу управления воздушным движением за доброжелательность, четкость команд, желание прийти на помощь в сложной обстановке. По крупицам набираюсь опыта.
Неожиданный звонок из Москвы изменил многое в моей жизни. В Ленинград следует австрийский самолет с пассажирами. Он сделал две неудачных, из-за тумана, попытки произвести посадку в Шереметьево и следует к нам. До официально выбранного им запасного аэродрома Хельсинки не хватает топлива из-за встречного ветра.
Впрыск адреналина – никто из нас не знает английского языка, телефон переводчицы не отвечает, да ей сейчас, наверное, и не до «австрийца». Только сейчас понимаешь слова Владимира Высоцкого: ”…долго жить впотьмах привыкали мы…”, а точнее - долго жили за «железным занавесом», не общались с миром, не знали языков, вот и “приехали”. Старшие учили «Hände hoch!» и «Гитлер капут» – была война. Младший, то есть я, 1945 года рождения, переезжая с матерью из города в город, поменял восемь школ, в которых «учил» то немецкий, то французский, то опять немецкий. В Ульяновской школе высшей летной подготовки начал изучать английский, увлекся им, но почти четыре года работы в аэропортах Полярного управления гражданской авиации, отсутствие телевидения и радио, увлечение охотой, рыбалкой, и другими удовольствиями арктических широт сделали свое черное дело. Английский был забыт полностью. Это сейчас через район Хатангского центра управления воздушным движением следую иностранные суда, и английский у диспетчеров должен быть безукоризненным...
Тем временем австрийский лайнер со скоростью 15 километров в минуту, съедая остатки топлива, приближался к Ленинградской воздушной зоне. Командир лайнера докладывал, естественно, на английском языке, которого у нас никто не понимал. Тем не менее Розенштейн по-военному четко дал команду: «Австрийский борт, работаем только по-русски, ваше удаление 100 км, снижение по расчету…» и т.д. Ответа не последовало. Он произнес команду вторично. В ответ – тишина. Запросил у дежурного офицера ПВО высоту полета. Самолет не снижался, он продолжал выдерживать эшелон полета 9000 метров.
Пройдя радиомаяк входного коридора Кикерино, дисциплинированный капитан австрийского борта в соответствии с требованиями АИП СССР перешел на связь с диспетчером «Круга», то есть с Харитоновым. Естественно, на английском языке. Тот, естественно, дал условия захода на посадку на русском. Все понимали, что все это выглядит по-идиотски. Но за спиной «маячил» прокурор, поэтому говорили четко и очень громко, строго в соответствии с технологией работы.
Метка самолета упорно двигалась по экрану радиолокатора к аэродрому. Когда до взлетно-посадочной полосы оставалось 25 километров, был задан вопрос дежурному офицеру ПВО: «Самолет снижается?». Ответ, в котором чувствовалось огромное напряжение, был краток: «Высота цели 9000 метров». Слово «цель» прозвучало зловеще. Да, для дежурного офицера ПВО это была цель. Вовсю бушевала холодная война, могущественная шестая армия ПВО, если говорить языком военных, была ответственна за уничтожение нарушителей воздушного пространства СССР на северо-западном театре военных действий. Для них это был странный самолет: следовал вне расписания и без снижения на город Ленинград, который в соответствии с Постановлением Правительства СССР и директивой Генерального штаба 60-тых годов прошлого века до сих пор является запретной зоной. Рядом Кронштадт – тоже запретная зона…
И вдруг «цель» заговорила на русском языке: «Ленинград, я австрийский самолет, следую к вам, дайте, пожалуйста, информацию, как садиться». «Ну, наконец-то заговорил по нашенскому», - с облегчением выдохнул Гудкович. «Австрийский борт, посадочный курс 279, правая «коробочка», снижайтесь до 900 метров по давлению 753, эшелон перехода 1500, пролет точки доложить». Австриец повторил команду точно. Харитонов запросил ПВО. «Цель прошла аэродром, следует курсом 50 градусов, слава богу, от Ленинграда, но не снижается!», - ответил дежурный офицер. Через секунду австрийский борт спокойным и очень вежливым голосом спросил: «Ленинград, скажите, пожалуйста, что такое правая «коробочка», что такое доложить точку»? «Давай ему курсы и высоту», - скомандовал Гудкович. Через шесть минут реактивная «Каравелла» уже рулила за машиной сопровождения на стоянку перрона. Все вздохнули - беда пронеслась мимо.
Позже в зал управления влетела взволнованная переводчица. Вместе с Гудковичем они встретились с капитаном «Каравеллы». Он был рад не только благополучному исходу, но и своей находчивости. Поняв, что никто в центре управления не знает английского языка, он вышел в салон и спросил: «Кто знает русский язык»? Откликнулся австрийский аспирант, который изучал Ф.М.Достоевского в Московском государственном университете. Он достаточно хорошо владел литературным русским, но, конечно же, не знал, что «коробочкой» в авиации называют отнюдь не предмет для хранения принадлежностей. Ничего не ведал и о «пролете точки».
Этот «урок английского» быстро изменил очень многое в системе УВД. В Питере молодые диспетчеры срочно приступили к изучению английского языка в учебно-тренировочном отряде и получили допуск к управлению на английском языке. Вскоре МГА утвердило «Фразеологию радиообмена пилот–диспетчер», в которой не было фраз типа «коробочки», пролета «точки» и т.д.
К сожалению, не только в СССР, но и в мире не все было в порядке с английским языком. 10 сентября 1978 года в перегруженном Европейском небе в районе ответственности Загребского центра УВД столкнулись британский Trident 3B и DC-9 югославской авиакомпании. В самый критический момент, в условиях стресса диспетчер вместо английского перешел на хорватский. На тот период это было самое крупное столкновение в мире.
http://old.aviasafety.ru/designs/inspection/analysis/zagreb1976
На следующий год произошла крупнейшая за всю историю авиации катастрофа на земле. В Тенерифе столкнулись два Боинга- 747. Одна из главных причин – неправильный английский язык.
Позже, уже работая руководителем Главного управления воздушным движением МГА СССР, я постоянно вспоминал случай в Ленинграде и эти мировые трагедии. Когда открылись транссибирский и трансазиатский маршруты через территорию СССР, все европейские и юго-восточные авиакомпании ринулись через наше воздушное пространство, экономя колоссальные ресурсы. Рост интенсивности полетов привел к скачку количества опасных сближений самолетов.
Письмо, полученное мною от президента ИФАЛПА, описывающего сорокаминутное нахождение Боинга 747 над Актюбинском из-за полного непонимания диспетчером английского языка и возврате самолета из-за этого
в Дели, требовало принятия немедленных мер. Доложив министру гражданской авиации Борису Павловичу Бугаеву о сложившейся тревожной обстановке, предложил ежегодно обучать в британском учебном центре, одобренном ИКАО, 100 диспетчеров и преподавателей английского языка. Возражения некоторых чиновников, что ради экономии средств лучше готовить их дома, были отметены. Но министр не только идею поддержал, но и пошел дальше. Им был подписан еще один приказ об обязательном участии наших диспетчеров в ежегодных Европейских чемпионатах по футболу среди центров управления воздушным движением. Он хорошо понимал, что общаться диспетчера из сорока стран станут, конечно же, на английском, и это будет прекрасной разговорной практикой.
http://www.atcm.ru/sportivnye-sektsii-dlya-rabotnikov/sport
Теперь от пилотов и диспетчеров УВД требуется знание английского языка на четвертом рабочем уровне по шкале ИКАО. Это значит, они должны не только свободно владеть фразеологией радиообмена, но и уметь объясняться на английском в нештатных ситуациях.
В начале года я получил от моего друга, известного эксперта по авиационному английскому языку Сергея Александровича Мельниченко информацию о новой программе «Авиационный английский для радиотелефонной связи». Внимательно изучив ее, могу уверенно сказать: «Это то, что мы искали и не могли найти». Теперь же этот «Продукт» есть и на него поступают позитивные отзывы с мест. А руководитель аэронавигационной службы Казахстана Сергей Дабусович Кульназаров, которого я давно знаю как прогрессивно мыслящего специалиста, приобрел его для всех 650 специалистов УВД республики. Он никогда не забудет тот серьезный инцидент над Актюбинском (ныне Актобе) , а также столкновение 12 ноября 1996 года казахского Ил-76ТД с Боингом 747 Boeing 747-168В авиакомпании Saudi Arabian Airlines в небе Индии, которое произошло из-за плохого знания английского языка в результате которого погибло 349 человек.
В рейтинге ужасных мировых авиационных катастроф эта трагедия занимает 5 место!